Кого притащили наши сети?
                                                                 

Попыток ответить на вопросы, что есть такое сетевая литература, каковы ее перспективы и в чем отличие от литературы несетевой, в последнее время предпринимается множество. Не то чтоб мы имеем дело с массовым преломлением копий, однако отдельное похрустывание древков временами доносится до внимательного читателя, следящего за ходом литературной жизни. Мне кажется, что никаких крупных баталий на данном бранном поле не предвидится. Во-первых, слишком много разлилось литературных течений, каждое из которых довольно мелко, и, зачастую, его последователи не утруждают себя четким формулированием собственного эстетического кредо (в случае же попыток формулирования можно обнаружить, что кредо различных течений во многом совпадают, однако адепты продолжают настаивать на собственной отдельности и, в особо тяжелых случаях, исключительности). На этом фоне невозможно проведение генерального сражения: перепалки небольших отрядов в счет не идут. Во-вторых, слияние литературы и "сетературы" началось незамедлительно, и теперь не очень-то просто разделить авторов на "сетевых" и "несетевых" (чуть ниже я все-таки попробую это сделать). В-третьих, сам вопрос о кардинальных различиях сетевой и несетевой литературы представляется мне надуманным.
Создается впечатление, что некоторые участники сетевых изданий видят в Интеренете основу для качественного изменения литературы. За примерами далеко ходить не надо: прочитайте статью Юрия Ракиты ""Кремниевый век" сетевой поэзии" (журнал "Октябрь", N4 за 2003 год), где автор отстаивает взгляд на поэтические сайты как на своеобразный плавильный котел, из которого со временем может выйти новая словесность. Именно этот тезис - центральный, главный - мне и хотелось бы оспорить в этой небольшой, практически конспективной статье.
Я вижу в Интернете всего лишь средство доставки текста к читателю, а вовсе не систему, влияющую на появление художественного произведения и, как следствие, на литературу вообще. Конечно, можно привести массу примеров непосредственного участия компьютерных технологий в процессе сочинения, однако все эти примеры будут касаться частностей, вовсе не затрагивая той, к счастью, неведомой внутренней (или внешней?) работы, на которую не повлияло ни изобретение электрической лампочки и печатной машинки, ни теле- и радиовещание. Собственно, в истории уже был похожий переломный момент - изобретение книгопечатания. Можно ли говорить о принципиальных различиях догуттенберговской и постгуттенберговской литературы? По-моему, нет. Конечно, по сравнению с XV веком литераторов стало больше, однако ответственность за это, как мне кажется, в первую очередь несет естественный прирост населения.
Что такое "сетевая литература" в самом чистом ее варианте (чистым вариантом я считаю, как и Юрий Ракита, сайт со свободной публикацией кем угодно абы чего)? Положительные стороны: мгновенное и достаточно широкое тиражирование произведений, незамедлительное обсуждение, отсутствие цензуры, независимость факта публикации от сложившихся стереотипов. Отрицательные стороны, как ни смешно, являются продолжением положительных - стоит только иначе расставить акценты: мгновенная и достаточно широкая публикация произведений (графоманских), незамедлительное обсуждение (прямо скажем, низкого качества), отсутствие цензуры (и грамотной редактуры), независимость факта публикации от сложившихся стереотипов (а также от любого, даже признанно авторитетного мнения, что приводит к абсолютному отсутствию каких-либо четких критериев оценки). Продираться на таком сайте сквозь километровые толщи плохих текстов безумно тяжело, искать наугад пресловутое жемчужное зерно можно только с помощью бригады ассенизаторов. Неужто это и есть тот самый плавильный котел, откуда… (и даже закончить мысль невозможно, настолько она кажется нелепой)?
Оставим вопрос покуда открытым и попытаемся ответить на другой: кто печатается в сети? С прискорбием приходится констатировать, что и здесь абсолютной ясности нет. Практически все известные литераторы так или иначе тиражируются в сети: одних публикуют сетевые издатели, другие прилагают усилия самостоятельно. Кроме того, в сети можно найти произведения бесчисленных никому не известных людей, считающих и не считающих себя литераторами. Среди всех этих групп есть люди талантливые и бездарные, новаторы и консерваторы, последователи различных течений и те, для кого вопрос о принадлежности к течениям ставить бессмысленно ввиду крайней далекости авторов от каких-либо литературоведческих теорий. Никакой четкой классификации, никакого ранжира в этой массе нет и быть не может: Пушкин не считается абсолютным авторитетом, его хулители, впрочем, - тоже. Более того, никогда эта разнородная компания не превратится в плавильный котел - лучшие не станут писать хуже, худшие ощутимо не поднимутся. Да, есть достаточное количество примеров того, как автор из полного ничтожества превращался в человека, вполне грамотно рифмующего и не сбивающегося с ритма (если он желал не сбиваться). Но ни одного умелого графомана, ставшего благодаря литературному сайту талантливым поэтом, мне за два года участия в работе сетевых ресурсов встретить не пришлось. То есть, перепрыгнуть несколько начальных ступеней этой лестницы оказалось возможно, но взобраться на верхнюю площадку - нет. Практически все, кто меня так или иначе заинтересовали, сформировались как поэты за пределами Интернета и использовали сеть тоько для тиражирования своих произведений.
Следует сказать еще об одном феномене сети. Интернет - гигантское поле общения (как-никак, коммуникативная функция при создании "всемирной паутины" подразумевалась в первую очередь). Желание общаться - услышать, быть услышанным и найти новых собеседников - во многом преобладает у современных сетевых авторов над собственно литературными интересами. Возможно, кое-кто не отдает себе в этом отчета, но многие авторы оценивают ситуацию вполне трезво. Собственно, и в "реале" некоторые графоманы вовсе не считают себя несомненными литературными гениями, преследуя примерно те же цели - найти в людском море тех, с кем можно мило пообщаться. А чем литература не повод для первоначального знакомства, особенно в тех случаях, когда люди ее действительно любят, интересуются ею? Достаточно распространен в сети и обратный вариант: человек решает личные проблемы, сводит счеты с миром, выливая грязь на первого встречного - тоже своеобразная тяга к общению. Это неодолимое желание можно прикрыть любой филологической (псевдофилологической) фразеологией, что, впрочем, случается не только в Интернете. Конечно, никакого отношения это коммуникативное пиршество к сочинению художественных произведений не имеет, однако весьма серьезным образом влияет на формирование ценностной системы сетевого обывателя. Именно этот феномен вкупе с литературной неграмотностью подавляющего большинства сетевых авторов привел к тому, что первые строки местных хит-парадов зачастую занимают авторы сомнительного достоинства. Поэтому я не доверяю хит-парадам, топам, рейтингам, где оценка специалистов, невозможная из-за отсутствия авторитетов, подменяется разнообразными механическим подсчетами.
Кому-то кажется примечательным выход сетевых литераторов в "реал". Действительно, в последнее время некоторые он-лайновые авторы потянулись к офф-лайну. Что с того? Средние поэты создают литобъединения посредственного уровня и проводят посредственные, хотя иногда и с размахом организованные выступления. Загляните в наши провинциальные библиотеки и дома местной культуры - при каждом таком учреждении есть что-то литературное (клуб, собрание, общество книголюбов), проводящее время от времени подобные акции. Причем, повторяю, люди это в большинстве своем хорошие и искренне интересующиеся (в меру возможности) словесностью. Но разве можно утверждать, что благодаря сотням провинциальных литобъединений мы растим новое поколение литераторов (или вырастили в недалеком прошлом)? Сомневаюсь.
Нет, не верю я в плавильные котлы. Такие котлы неплохо работают в сталелитейной промышленности, но за ее пределами, будь то необходимость выковать единый советский народ на пространстве одной шестой части суши или создать новую словесность на литературном сайте со свободным доступом, оказываются бессильны. На известный диалектический закон тоже лучше бы в этой ситуации не ссылаться, так как человечество тысячи лет размахивало руками, но взлететь не удалось никому.

И все-таки, сетевые литературные ресурсы, во множестве расплодившиеся на пространствах Интернета, полезны. И я поддерживаю энтузиастов, пытающихся привлечь к литературным сайтам внимание специалистов и читателей. Но там, где они видят истоки "новой литературы", я усматриваю лишь заманчивые возможности поиска ранее не известных авторов. Среди тысяч сетевых бездарностей вдруг появляются писатели - писатели по большому счету, которые действительно не могут заявить о себе иначе, кроме как опубликовавшись в сети. По моим наблюдениям, это в первую очередь касается авторов из провинции: столичные жители имеют больше возможностей привлечь к себе внимание почтенной публики и критиков.
Электронные ресурсы должны в первую очередь заинтересовать редакторов и издателей. Не нужно смущаться объемом работы, пропускайте мимо ушей наивные заверения сетевых энтузиастов о чуть ли не мессианской роли Интернета, не поддавайтесь на какое-то искусственное противопоставление электронных и "бумажных" изданий. Так или иначе, талантливые авторы попадают в поле зрения редакторов сетевых ресурсов, а значит можно использовать наводки, а не перелопачивать горы пустой породы. "Бумажному" журналу достаточно иметь сотрудника, который в течение некоторого времени разберется в не особенно сложной политике сетевых ресурсов и выделит действительно интересных авторов среди авторов остальных. Такой сотрудник может войти в редколлегию сайта. Электронные издания в свою очередь сейчас ищут контактов с изданиями несетевыми, поскольку авторитет, внимание серьезной критики и уважаемых литераторов сосредоточены именно там. Что мешает воспользоваться обоюдно выгодной ситуацией?
Так что такое сетевая литература? Это колоссальная поисковая система, которой, надеюсь, в скором времени будут грамотно пользоваться все уважающие себя участники литературного процесса. То есть, принципиально ничего не изменится, только область поиска станет во много раз шире. Но кто сказал, что все должно быть просто?